Доклад: Потеря значимого объекта в детстве как психическая травма.
«Травма является одноразовым, интенсивным и потрясающим всю душу переживанием»
Отто Кернберг. Развитие личности и травма
(журнал Persönlichkeitsstörungen, 1999, стр. 5-15)
В своем докладе я хочу обратиться к проблеме , которая появляется при потере значимого лица, а именно к психической травме, возникающей в результате этой потери. Эту проблему можно рассматривать с разных точек зрения и разных направлений психоанализа. Я хочу остановиться на интрапсихическом подходе, основываясь на работах ведущих психоаналитиков, и в первую очередь З.Фрейда.
В качестве примера, я хочу рассмотреть случай, с которым столкнулась, работая воспитателем в детском центре помощи детям, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию.
Потеря близкого человека всегда неожиданна, даже если это и смерть после тяжелой и продолжительной болезни. Для ребенка, который имеет большую гибкость и подвижность внимания и интересов, смерть значимого объекта внезапна и непонятна.
Девочка, 5 лет, в 3 года потеряла мать. Росла в большой семье, где было 5 детей, она младшая. Родители алкоголики. Мать болела туберкулезом. Смерть матери произошла на глазах девочки – мать просто не проснулась после вечеринки. Жили в очень плохих условиях. После смерти матери девочка попадает вместе с сестрой в туберкулезный диспансер, где находится около года, потом возвращается в семью, к отцу. Оттуда ее забирают в детский центр. Я работала в этом центре воспитателем. Когда я ее увидела первый раз, она прожила в центре уже год. Очень худенькая, но быстрая и сообразительная. Хорошо запоминает и читает стихи, знает некоторые буквы, пробует писать, участвует в мероприятиях с удовольствием. О маме не вспоминает. Но мечтает вернуться домой. Плачет очень редко. У нее были попытки воровства мелких вещей у других детей.
Девочку посылают в детский туберкулезный санаторий на месяц. И когда она приезжает оттуда, то сопровождающие рассказывают следующую историю, которая произошла с ней. На одной из прогулок она находит мертвую крысу и приносит ее в палату, прячет под матрас. Когда не видят воспитатели, играет с ней, гладит ее. Потом крысу обнаруживают и выбрасывают, а девочку наказывают. После приезда в центр она при попытке задать ей вопрос воспитателями уходит от ответа. Через полгода после этого случая, перед отправкой её в интернат на постоянное место жительства(отец был лишен родительских прав)и после ухода из центра двух воспитателей , которые стали для нее достаточно хорошими эрзац-объектами, эта девочка стала представлять себя собачкой. Привязывала веревочку, как хвостик, лаяла, бегала на четвереньках. Ее распределили в психоневрологический интернат, признав психически больной.
Я хочу представить рисунок этой девочки, как яркую иллюстрацию сохранения интроекта матери в психике. 
Девочка в коричневом платье идет по дорожке в дом, коричневый изнутри. Если она войдет в дом, то сольется с ним. Это ее внутренний мир, в котором живет мама в виде интроекта, в виде внутреннего восприятия. Мама белая, светлая, как ангел. Они очень похожи – девочка и мать. Но коричневый, закрытый дом очень похож на гроб. Нет окон, крыша, как крышка гроба, труба на крыше как памятник. Если рассматривать этот рисунок с данной точки зрения, то видно, что в психике ребенка сохранился последний интроект матери – мать в гробу. Об этом писал Карл Абрахам: «Шокирующее действие потери уравновешивается бессознательным процессом интроекции потерянного объекта…Скорбь содержит утешение: объект любви не потерян, т.к. он во мне, и я никогда не смогу его потерять!» ( «Опыт истории развития либидо на основе психоанализа душевных расстройств» 1924г. стр.101).
Но смерть матери произошла , когда девочке было 3 года - начало развития Эдипальной стадии развития. И на рисунке показан триумф девочки над матерью – ее фигура больше материнской. Триумф всегда связан с манией, ведь Фрейд трактует маниакальное состояние, как триумф над некогда полюбившимся, а затем оставленным и интроецированным объектом любви.
Первой попыткой справиться с болью потери была ее болезнь – туберкулез. Фрейд в своей работе «Торможение, симптом и тревога» (1926г.) проводит аналогию между физической болью от внешнего раздражителя и внутренней болью от потери объекта любви. «при болях во внутренних органах у нас возникают пространственные и другие представления о таких частях тела, которые обыкновенно отсутствуют в нашем сознательном представлении……Этот факт находит объяснение в концентрации психической энергии на психическом «представительстве» , что позволяет перенести ощущение боли на психическую область. Интенсивная, все возрастающая вследствие своей неудовлетворенности тоска по отсутствующему (утерянному) объекту создает те же экономические условия, что и боль в пораненном месте тела и создает возможность не замечать периферическую обусловленность физической боли!». («Психоаналитическая хрестоматия», 2005г., стр.79). Фрейд подчеркивает, что момент перехода от «телесной боли к душевной соответствует нарциссической концентрации энергии в концентрацию на объекте. Представление об объекте, очень яркое под влиянием потребности, играет роль места тела, на котором сконцентрировалось сильное раздражение». («Психоаналитическая хрестоматия», 2005г., стр.79). То есть переживание утраты может быть отщеплено и спроецировано в части тела субъекта , принимаемые за объект, что может вызвать соматические заболевания или приводить к несчастным случаям.
У девочки при хорошем обращении (лучше, чем дома) есть попытки выйти из депрессивного состояния и продолжить свое развитие. Прошло 2 года после смерти матери, она живет более комфортабельных условиях ,привыкает к этим условиям, приспосабливается, но наступает момент, когда надо уехать в санаторий, т.е. девочка должна покинуть центр, воспитателей, к которым привыкла и уехать, т.е. сепарироваться. Но «фантазии сепарации и утраты имеют тенденцию к смешиванию, в подобных случаях сепарация переживается как утрата». (Ж.М. Кинодо,2008г.стр.15).
Это травма, потеря на время ставших для нее значимыми лиц, обостряет тревогу. Фрейд писал: « Тревога представляет собой первоначальную реакцию на беспомощность при травме, реакцию, репродуцированную затем при ситуациях опасности как сигнал о помощи. Эго, пережившее пассивно травму, воспроизводит активно ослабленную репродукцию ее в надежде, что сможет самостоятельно руководить ее течением.» (З.Фрейд, «Торможение, симптом и тревога» 1926г., «Психоаналитическая хрестоматия», 2005г., стр.79). И в данной ситуации сепарации, испытывая беспомощность с незнакомыми людьми и в незнакомой обстановке для того, чтобы избежать тревоги, девочка использует несколько примитивных психических защит: отрицание эмоций, смещение, расщепление Эго и регрессирует возвращается в 3 года, где была потеряна мать. Так как эта ситуация была не переработана, работа скорби не прошла успешно, то она разыгрывает ситуацию потери матери. Девочка пробует оживить крысу, как пробовала оживить мать, играя с ней (об этом рассказывал ее старший брат, которому было 11 лет). Она ползала по ней, трогала ее, делала все так, как будто играла с ней живой, но находящейся в состоянии алкогольного опьянения.
Когда объект утрачен, но субъект не может оторвать от него свою привязанность , то с одной стороны энергия либидо направляется на Я, которое в результате как бы расщепляется, а с другой стороны - трансформируется, отождествляясь с утраченным объектом. Таким образом, утрата объекта превращается в утрату Я. В результате утраты объекта либидо не смещается с этого объекта на другой, а «отступает в Я». Вся энергия концентрируется внутри, «изолируясь» от внешней активности. Но поскольку этой энергии много, то она трансформируется в бесконечную душевную боль, которая существует безотносительно к чему-либо.
В работе «Торможение, симптом и тревога» 1926г., Фрейд приписывает тревогу фантазиям страха сепарации или утраты объекта.» (Ж.-М. Кинодо,2008г., стр.71). Тревога для Фрейда – это состояние психической беспомощности «Я» при столкновении с угрозой опасности, возвращающей состояние психической и биологической беспомощности, переживаемой младенцем в отсутствии матери, когда ребенок неспособен справляться с растущим напряжением внутреннего или внешнего происхождения, т.е. Фрейд рассматривает тревогу, как аффект, переживаемый «Я». Первичные переживания, которые «готовят Эго к ожиданию кастрации через повторяющиеся потери объекта, такие, как отделение кишечного содержимого или отнятие от материнской груди», предшествуют кастрационной тревоге, которая играет «важную роль в этиологии неврозов» (Ж.-М. Кинодо,2008г., стр.74)
Ж.- М. Кинодо пишет, что «непосредственной причиной автоматически возникающей тревоги является травматическая ситуация, которая сама по себе предполагает биологическую и психическую беспомощность незрелого Эго, не способного справляться с растущим напряжением, будь оно внешнего или внутреннего происхождения» . (Ж.-М. Кинодо,2008г., стр.73)
Опасные моменты, провоцирующие травматическую ситуацию, изменяются на протяжении всей жизни, но общими признаками для них остаются утраты любимого объекта или любви объекта, а также сепарации, которые приводят к накоплению неудовлетворенных желаний и ощущение беспомощности.
Фрейд точно обозначил опасные моменты в хронологическом порядке:
• опасность рождения – травма рождения
• потеря матери как объекта – когда ребенок теряет возможность видеть мать, он ведет себя так, как будто больше никогда не увидит ее
• кастрационная тревога как опасность потери объекта (фаллическая стадия)
• потеря любви объекта
• потеря любви Супер – Эго
Фрейд рассматривает данные моменты для нормально развивающихся детей в благополучных семьях. Но в примере с девочкой необходимо учитывать, что ребенок на всех стадиях развития в свои пять лет пережил много фрустрирующих, травмирующих моментов, а, именно, практически постоянно находящих в состоянии алкогольного опьянения мать и отца, сексуальные акты, которые проходили при детях и с участием третьего лица – женщины, отсутствие элементарного ухода, т.к. воспитывался в неблагополучной семье и пережил грандиозную психическую травму – реальную потерю значимого объекта – матери.
Отто Кернберг в своей статье «Развитие личности и травма» пишет: «…необычайно важно не забывать дифференцировать травму и хроническую агрессию. Травма является одноразовым, интенсивным и потрясающим всю душу переживанием, которое не может абсорбироваться (поглощаться) и «метаболизироваться» (до конца прорабатываться) психикой; травму следует отличать от хронической обременённости в результате постоянных воздействий агрессии…» Но в данном случае именно дифференцировать травму от хронической семейной агрессии, от насилия над психикой ребенка ( о другом насилии неизвестно)практически невозможно. И можно говорить о недифференцированности Эго и значимого объекта, о чем говорить нам рисунок девочки – мать и дитя похожи друг на друга.
Ж. –М. Кинодо, разделяя понятия «сепарация» и «дифференциация», говорит о том, что эти процессы взаимосвязаны и тесно связаны с проработкой скорби. « Приобретение возможности отделения от другой личности подразумевает не только способность к переживанию печали в отношениях между двумя людьми, один из которых принимает сепарацию и дифференциацию от другого, но также и способность к проработке скорби на уровне Эго, вовлеченного в союз с объектом, от которого человек сепарируется……Проработка скорби (горевание) является решающим фактором в разрешении Эдипова комплекса, представляющего центральную формообразующую сущность психической жизни». (Ж.М. Кинодо,2008г.стр.45)
Продолжая историю девочки, можно увидеть дальнейший регресс уже на стадию дообъектных отношений, доамбивалентную по К.Абрахаму, шизоидно-параноидную по М.Кляйн, где отсутствие значимого объекта восполняется галлюцинациями, в которых ребенок восстанавливает образ матери и успокаивается. Ребенка переводят в интернат на постоянное место жительства, лишив отца родительских прав, т.е. её лишают надежды вернуться в свой дом, лишают отца и сиблингов, т.к. все они распределены по разным интернатам, уходят воспитатели, которые играли в её жизни важную роль, т.е. её лишают всего того, что было ей дорого. Она должна родиться заново. Если символически рассматривать центр, как матку, в которой ей было достаточно хорошо, то при уходе из него девочка как бы рождается заново, и это рождение , окончательной потерей оставшегося родителя и сиблингов. Она остается одна. И именно на травму рождения накладывается утрата последнего значимого объекта.
Работа горя в скорби состоит в том, чтобы освободить либидо, привязанное к потерянному объекту. Происходит это так: «исследование реальности показало, что любимого объекта больше не существует, и реальность подсказывает требование отнять все либидо, связанные с этим объектом. Но человек нелегко оставляет позиции либидо даже в том случае, когда ему предвидится замена. Возникает сопротивление, которое может быть настолько сильным, «что наступает отход от реальности и объект удерживается посредством галлюцинаторного психоза, воплощающего желание…» (З.Фрейд, «Печаль и меланхолия» 1917г., «Психология бессознательного», стр.213). И здесь можно говорить об изменении основного конфликта. Если раньше это был конфликт нарциссического невроза между Я и Сверх-Я, то теперь можно говорить, что конфликт изменился и стал конфликтом психоза между Я и внешним миром. Она стала собачкой и создала себе новую реальность, в которой ее могли гладить или бить, но ведь и гладили , и били собачку, но не её. И собачка может найти себе дом и привыкнуть к нему.
Фрейд писал в статье «Невроз и психоз» (1924*1926*г.): «При аменции ( бессвязность мыслей) не только становится невозможным получение новых восприятий, - но и внутренний мир, который прежде представлял внешний в виде его отражения, лишается своего значения (катексиса): Я самовольно создает себе новый внешний и внутренний мир, и нет никаких сомнений в двух фактах: что новый мир построен в духе импульсов – желаний ОНО, и что мотив этого разрыва с внешним миром является тяжелая фрустрация желаний, относящихся к реальности». (З. Фрейд, «Психология бессознательного», стр. 358). Такой психоз имеет внутреннее родство со сновидением, а именно полный уход от восприятия и внешнего мира. Психические защиты в этом случае тоже меняются - это теперь патологическая проективная идентификация, расщепление, примитивные проекции и интроекции.
В заключение своего доклада я хотела бы сказать о том, что смерть значимого лица в детстве является тяжелой психической травмой, которая оказывает на дальнейшее развитие ребенка большое влияние. Если отношения субъекта с объектом были достаточно хорошим, если уровень развития личности субъекта соответствует уровню развития на определенной стадии, то можно надеяться на нормальную работу скорби и в дальнейшем проработку этой потери. Но если ребенок пережил в своей жизни несколько тяжелых фрустраций, если он не был обеспечен достаточным уходом, если развитие перед потерей значимого лица отставало от нормального, то в последствии следует ожидать тяжелые личностные расстройства, перверсивное поведение, тяжёлую депрессию, диссоциативный синдром, включающий в себя множественную личность, тяжёлые расстройства, связанные с едой, антисоциальные расстройства личности, соматизация и т.д.
Литература:
- Жан – Мишель Кинодо «Приручение одиночества» Москва Когито – Центр 2008г.
- Кернберг Отто Ф. «Развитие личности и травма»(журнал Persönlichkeitsstörungen, 1999, стр. 5-15) www.coob.ru (нумерация страниц с сайта)
- Зигмунд Фрейд «Торможение, симптом, страх» «Психоаналитическая хрестоматия. Классические труды» Москва «Геррус» 2005г.
- Зигмунд Фрейд «Психология бессознательного» Москва ООО «Фирма СТД» 2006г.
- Карл Абрахам «Опыт истории развития либидо на основе психоанализа душевных расстройств», «Характер и развитие» ООО Издательский дом «ERGO» 2007г.